Потерявшие дом. История 3
Ольга Духнич, 34 года
Я покинула Крым 5 марта 2014 года.
За день до того мне позвонил друг и сказал, что нужно уезжать, иначе через пару дней ко мне на работу в университет придут беседовать сотрудники бывшей СБУ. В тот же день я купила билет и выехала в Киев, отчетливо понимая, что если не навсегда, то очень надолго.
Все происходящее уже в те дни напоминало Южную Осетию и Абхазию. В своем узком экспертном кругу мы это часто обсуждали, поэтому вместо неуверенности была странная определенность, что я поступаю правильно. В отличие от многих переселенцев, мне повезло: в Киеве у меня родственники, я часто и много бывала здесь до аннексии и ментально уже давно жила в Киеве, особенно с того времени, когда нас, сторонников Майдана, в Крыму оказалось критическое ощутимое меньшинство.
Уезжать навсегда – странное чувство, и сейчас я удивляюсь тому, как легко это произошло. Долгие годы до этого я часто и гордо отказывалась от жизни в Киеве – в Крыму я видела смысл того, что делаю (в то время мы с коллегами начинали заниматься развитием малых городов Крыма). Спустя неделю после захвата пришлось эти смыслы похоронить. Крым откинуло историей на долгие годы назад.
Я помню две главные мысли того периода: первая - о том, что устраиваться в столице "на время" – большая ловушка, вторая – что никогда и ничто больше не будет как прежде. Возможно, это облегчило первые месяцы пребывания в Киеве. Когда бросаешь все сразу, начинать легче все сразу.
Я решила попробовать себя в качестве журналиста. К тому времени уже около двух лет я писала колонки для украинских и российских оппозиционных изданий и чувствовала, что важно говорить в том числе о том, что происходит в Крыму. Мне повезло, журнал "Новое время" не отказался от авантюры взять меня на работу без опыта и подготовки.
За эти два года в моей частной жизни произошло много хорошего: мы продали квартиру в Симферополе и купили квартиру в Киеве, я поработала с интересными людьми над замечательным журналом, а два месяца назад у нас появилась долгожданная дочь.
Иногда по вечерам мы с мужем думаем о том, что за короткий период в Киеве мы успели больше, чем за 10 лет жизни в Крыму. Аннексия стала для нас обоих глубокой личной встряской, тяжелой, но давшей возможность прорваться к настоящему в нас самих. Мы оба одновременно потеряли родину и обрели ее в гораздо большем формате Украины. Мы впервые выбирали родину и выбирали осознанно.
Я не тоскую о Крыме. Для меня он всегда был связан с будущим, тем, что полезного я могу сделать будучи там, в кругу единомышленников и людей с близкими ценностями. Сегодня и еще долго будущее моего Крыма невозможно, а мои друзья и близкие люди в большинстве своем покинули Крым.
Я не вернусь в Крым после деоккупации. Моя жизнь теперь происходит в Киеве, но это не означает, что я буду меньше переживать, меньше интересоваться или меньше делать для Крыма.
Без Крыма невозможен суверенитет Украины. Для Крыма его нынешний статус контрпродуктивен: ни территория, ни люди не имеют шанса к развитию. Вызов делать что-то для Крыма, который хорошо изучил и знаешь, – а я хорошо знаю Крым, – сильный и достойный вызов.
Я не верю в скорую деоккупацию Крыма и понимаю, что это долгий процесс, минимум на два десятилетия. Чтобы послезавтра вернуть Крым, уже сегодня нужно взрослеть, причем всей страной, не считать, что Крым – это объект заботы исключительно крымчан, покинувших Крым, и крымских татар, которым сегодня в Крыму приходится нелегко. Это наша общая задача.
За последние два года Крым покинули перспективные и талантливые люди. В индивидуальном плане никто из знакомых не проиграл, а наоборот, выиграл. Это очень заметный качественный отбор. Жить и быть продуктивным в Крыму и сохранять при этом принципы и совесть очень сложно.
Это могут немногие влюбленные в Крым, и я знаю, как тяжело этим людям. Процесс оттока человеческого капитала не остановится и спустя два года, поскольку на оккупированных территориях невозможно создавать успешные и масштабные проекты. Крым теперь не для амбициозных и не для молодых.
Жизнь в оккупации меняет людей. Я вижу это по знакомым, которые остались там. Это не только герои и предатели. Двоемыслие, характерное для советских времен, вернулось на полуостров вместе с доносами на коллег и соседей, тотальным недоверием.
Одновременно с этим появились новые наивные люди, живущие пределами маленького мира семьи и не стремящиеся за его пределы, а это небезопасно.
Но считать, что крымчане – какие-то другие люди – не очень оправдано. Три месяца изоляции и "правильный" телевизор могут создавать такие же результаты в любом другом регионе, как бы нам ни хотелось считать себя особенными.
Важно то, что со всем этим придется иметь дело, когда Крым получит шанс освободиться от российской оккупации. И уже сегодня меня пугают истеричные и часто необдуманные заявления публичных людей о том, как они видят будущее региона, оперируя понятиями "месть" и "возмездие".
В вопросе возвращения Крыма я не люблю путать "свободу от" и "свободу для". Для развития полуострова критичнее освободиться от влияния России, чем снова стать частью Украины. А вот для Украины гораздо критичнее вернуть Крым, иначе государственный проект вряд ли состоится. Вопрос в том, кому возвращать, кто способен и куда – уже вопросы к нам самим, тем, кто живет на территории материковой Украины.
Джерело: 1
